Имя и некоторые обстоятельства случая изменены.

Вероника – 35 лет, замужем, детей нет. Она пришла ко мне в тот период своей жизни, который психологи называют экзистенциальным кризисом. Привычные стереотипы, установки привели ее к тупику, эмоциональному вакууму, разочарованию. Все прежние цели и желания сейчас ей казались бессмысленными, всё, что называют признаками успешной жизни (высокооплачиваемая работа, карьера, путешествия, достаток), как ей казалось, в один день потеряло всякое значение.

Как обычно, вечером возвращаясь с работы домой (ей часто приходилось задерживаться), Вероника совершенно четко осознала, что ее настоящая жизнь еще и не начиналась. До сих пор она жила так, как хотели люди, окружающие ее. Вероника была послушной девочкой, она и не помнит, что ей нравилось в детстве, а что – нет.

Главное, что она усвоила в детстве, – не огорчать родителей, если не будешь огорчать, то они будут тебя любить и не бросят тебя… Это самое важное, что поняла маленькая девочка. Она очень старалась: и училась хорошо, и поступила в тот вуз, который рекомендовали родители, и устроилась на престижную работу, вышла замуж, чтобы родители могли всем своим знакомым говорить, что у дочери всё в порядке. Вероника не знает, хочет ли она детей, она понимает, что дети требуют много внимания, любви, нежности, и не считает, что она может это дать своим будущим детям. Она не уверена, получала ли она это от своих родителей. Конечно, она им благодарна за всё, что они ей дали, но иногда ей самой становится страшно от собственных чувств, она ненавидит себя…Вдруг Вероника совершенно четко осознала, что ей нужно оставить ненавистную ей работу, просто написать заявление и уволиться, взять тайм-аут и искать себя. Ей не хотелось советоваться с мужем или родителями, слишком часто она ориентировалась на их мнение, и всегда делала так, как они считали нужным.

Впервые ей захотелось принять самостоятельное решение, впервые ей необходимо сделать то, в чем она видит смысл, ей очень важно было почувствовать свою независимость.

Вероника рассказала свой сон, который она видела накануне:

Она в своей детской комнате, там, где она выросла, где жила с родителями. Ночь, темно, она во сне видит, как она пытается уснуть, что-то настораживает ее, как будто кто-то еще находится в комнате. Она пытается привстать с кровати, оглядывается – никого. Но ощущение чего-то неизвестного настораживает, тревожит… Ей начинает казаться, что в комнате появляются тени-призраки, они заполняют всю комнату и начинают душить ее, давят на нее, она пытается вырваться. С трудом она встает с постели, тени-призраки чуть отступают, меняют свою конфигурацию, словно они из дыма, и ей кажется, что они готовы улетучиться. Вероника в ужасе выбегает из своей комнаты в спальню к родителям. Услышав ее крик, родители проснулись, она бросается в их постель. Во сне Вероника видит, как она бьется в конвульсиях и пытается что-то сказать родителям, лицо ее искажено страшной гримасой, она из последних усилий кричит, чтобы родители молились за нее и за ее мужа. Но этот крик слышит только она, родители не могут понять, что происходит, они в ужасе. Вероника просыпается, ее бьет мелкая дрожь. Такие кошмары ей раньше не снились, конечно, ей страшно.

Я попросила ее представить свой сон на песке. Поначалу она долго выбирала фигурки, которые могли ей пригодиться для представления сна, затем она оставила фигурки, и просто опустила руки в сухой песок и стала разгребать его так, чтобы открылось голубое дно песочницы. Она произнесла очень важную для себя фразу: «Я там, где-то на дне, а вся эта толща песка давит на меня. Я хочу освободиться от этого давления».

На последующих встречах Вероника создавала свой неповторимый мир, то есть символически она освобождалась от этих «толщ песка» - от всего наносного, что давило на нее, не давало возможности проявиться ее самости, естеству. Метафора «толщи песка» была для нее не только видимой, но и осязаемой.

Когда человек может почувствовать, что подавляет его внутреннюю свободу, он готов делать шаги для раскрепощения своей души. И после такой внутренней работы для Вероники стало очевидным, что тени-призраки из ее сна – это те ложные убеждения, стереотипы, которыми напичкана ее личность, это то, что гештальт-терапии называют интроекты – то есть установки, которые мы принимаем без должной критики, без внутренней цензуры. Когда мы считаем, что надо поступать только так, как принято, не задавая себе вопрос, как эти социальные требования, установки соотносятся с нашей личности, с индивидуальными особенностями, с нашими потребностями.

Не случайно в своем сне она снова возвращается в родительский дом, словно к своим истокам, именно там она ищет ответы на вопросы в этот критический период своей жизни. Родители дают ей, с одной стороны, поддержку, а с другой, - не могут ей помочь – то, что она испытывает, родителям не понятно, именно поэтому она до них не может докричаться… Из этого кризиса она должна выбираться самостоятельно. Пожалуй, это главный итог психотерапии для Вероники – осознание того, что опору в своей жизни надо, прежде всего, искать внутри своей личности, в себе, в той самости, которая проявилась на дне песочницы.

Теперь Вероника сама может создавать свой мир, иными словами, открывать свой внутренний мир. Все последующие сеансы были направлены на то, чтобы заполнить новым содержанием символическое пространство песочницы, для Вероники было много открытий-инсайтов. Оказывается, она больше всего боялась, что ее могут отвергнуть. Ради того, чтобы вытеснить из своего сознания саму мысль об отвержении, она готова быть такой, какой ее хотели видеть.

Когда страх отвержения уходит, появляется чувство внутренней свободы, открывается путь для самоактуализации и раскрытия потенциала личности.

О песочной терапии для детей можно прочитать в моей книге «Песочная терапия в работе педагога»